Интервью про секс. Шибари, или японское мастерство связывания

Я дожила до 25 лет с мыслью, что секс — это просто секс, для удовольствия и продолжения рода. Несколько встреч с людьми из другого мира, уже преодолевшего установки, изменили мое восприятие.

В начале этого года петербургская Трава запустила цикл лекций «Секс на Траве», куратором которой стал психолог и тренер Марк Фишер.
Первую лекцию, «Фетиши и перверсии», вел сам Марк.
Потом были «Секс в искусстве», «Оргазмы и тантра», «Всё про порно», «Психоанализ и сексуальность», и еще две несколько необычные лекции: «Шибари» и «БДСМ».

Лекция Максима Калахари про искусство японского бондажа «Шибари» произвела на меня (и, по моим наблюдениям, на остальных присутствующих) неизгладимое впечатление. Что-то такое она в людях задела, расшевелила, что даже воздух, казалось, стал плотнее от наполнивших его эмоций, и в то же время мы погрузились в какое-то волшебное оцепенение. Я была в роли фотографа, когда смотришь через видоискатель — немного абстрагируешься от происходящего, но только не в этот раз.

Когда эмоции отпустили, я попробовала разобраться, что же это было, и почему такая, казалось бы, экстравагантная тема так быстро и глубоко проникла в сознание слушателей. Мы поговорили с Максимом.

Максим, я так понимаю, ты занимаешься шибари уже давно?

— Для этой страны — давно. До меня тоже занимались, я не был первым: к тому времени в России уже были люди, увлеченные японским бондажем.

Где активнее развивается шибари? В Петербурге, Москве или не только?

— Долгое время — в Петербурге и в Москве, и только за последние несколько лет ситуация начинает меняться. Просыпаются понемножку регионы, но пока только самые крупные города: Нижний Новгород, Новосибирск, два года назад открыли ребята в Томске студию.

Ты на лекции обалденно поэтично рассказывал о том, чем шибари от других техник бондажа отличается. Объяснишь для читателей?

— Шибари — это разновидность веревочного бондажа с характерным японским почерком или отсылом на японскую действительность. Если любители или специалисты этого явления видят японский почерк, то это принято называть шибари или кинбаку.

Есть разный веревочный бондаж, есть веревочное макраме и другие жанры. Так сложилось, что японский веревочный бондаж обладает яркой художественной выразительностью, поэтому он наиболее популярен. Но для самих японцев всё — шибари, у них другого слова просто может и не быть.

Если я правильно понимаю, шибари — искусство, в котором ценится эстетика и медитативный эффект?

— Всё искусство там, где есть зритель! Искусство появляется, когда собирается какое-то количество людей, у которых находится отклик на явление, на какую-то вещь или какой-то перфоманс, или может быть картину, или событие… Как только появляется группа людей, объединенных общим откликом на явление — есть зритель. Как только появляется зритель, явление превращается в искусство.

Одно и то же явление, помещенное в разные условия, может быть и искусством, и ремеслом. Я обычно привожу пример с валенками.

Представим себе, что есть (а он, конечно, есть) какой-то мужичок, который в деревне делает валенки. Вот для него это что? Ремесло. Он эти валенки делает давно и делает их так хорошо, что они красивые. Вся деревня в этих валенках ходит. Он их украшает, вышивает на них имена, вензеля… Для него это ремесло. И вот эти валенки попадают на рождественскую ярмарку, к нам куда-нибудь на Пионерскую площадь. Люди ходят и смотрят: «О-о-о! Какие валенки!». Им нравится. Вот тогда валенки становятся уже искусством.

Понимаешь? Сами по себе валенки — это просто валенки. Мы сами делаем их ремеслом или искусством в зависимости от того, как мы к этому относимся.

Пример с валенками отличный! Я тебя впервые увидела на лекции Травы из цикла «Секс на Траве», но я так понимаю, шибари — это не обязательно про секс, то есть само понятие его не обязательно включает.

— Секс — это как мёд. Такой продукт, который можно добавить в любое блюдо, и оно станет… с мёдом! Вот такой ответ. Секс можно добавить в любое занятие практически, тогда будет тоже самое, только с сексом. То есть это универсальная добавка к какому-то взаимодействию между мужчиной и женщиной, ну и не только между мужчиной и женщиной.

Само занятие не всегда может быть само по себе про секс или не про секс. Так же и здесь: если вы хотите принести секс в ваши веревки — хорошо, это будет про секс. Если вы принесете эстетику и будете больше ориентироваться на это — будет про эстетику. И вам никто не мешает делать и то, и это, и ещё что-нибудь.

Видела, что ты фотографируешь свои, как мастера шибари, работы. Мне как фотографу понравилось! Скажи, ты девушку фотографируешь или свою работу?

— Я руководствуюсь простым правилом: фотографирую то, что мне нравится, то есть фотографирую девушку, какой она мне нравится в сексуальном плане. Я связываю ее и нахожу какой-то ракурс, какую-то точку зрения в физическом смысле, и если я вижу, что она очень привлекает меня, тогда я тянусь за фотоаппаратом, нащупываю его рядом с собой и жадно фотографирую.

Таким образом я показываю зрителю (а когда я выкладываю фотографию, появляется зритель), какие женщины мне нравятся.

То есть это больше про женщину?

— Это намного больше. Это в основном про женщину. У меня нет никакого глубокого концепта. Я просто говорю: «Мне нравится». Я честен — сам с собой и с ними.

Зрителю или героине может фотография не нравиться. Героиня может сказать — «эта фотография меня полнит» или «укорачивает»… Зритель может сказать: «это грязно», «неестественное увлечение», «это насилие». Это может меня расстроить, но сам с собой я честен, поэтому на душе спокойно. Все девушки, которых я фотографирую, идут ко мне добровольно, и в любой момент могут отказаться, поэтому я не нарушаю ничьих прав, закона, и так далее… Фотографии я не продаю, они лежат просто так.

На лекции ты был с Настей. Ты ее связываешь в студии, на семинарах, на фестивалях, мастер-классах… Не устаете от этого? Друг от друга и от того, что вместе постоянно это делаете?

— Бывает. Если мы чувствуем усталость, прекращаем и берем паузу. Мы занимаемся тем, что нам нравится, нас никто не заставляет. Более того, это занимает очень много нашего времени, сил, денег, в общем — всего. Мы в любой момент можем сделать паузу на любое время.

Счастливые!

— В этом смысле я твердо для себя решил: жизнь одна, и я должен заниматься только тем, что мне нравится. Люди не имеют никакого права губить себя и работать на работах или заниматься тем, что им не приносит удовольствия. Это неправильно. У меня такая позиция. Мне так комфортно.

Сложно найти. То, чем нравится заниматься — такое сложно найти…

— Да, очень сложно.

С какими запросами люди приходят на мастер-классы и семинары? За чем они приходят? Не «зачем», а «за чем»?

— Они приходят за знаниями. Чтобы расширить свой кругозор о каких-то таких, знаешь, девиантных практиках, которые редко где можно встретить. Проще говоря, чтобы узнать — вот, есть такая штука, пойдем-ка посмотрим, что это. Некоторые приходят для того, чтобы получить больше информации о шибари как о явлении. Чтобы лучше в нем разобраться.

То есть одни люди — хотят узнать, что это такое, вторые — знают, что это такое, но хотят узнать, как это делается. Третьи идут уже непосредственно учиться это делать, то есть брать знания. Красть знания в хорошем смысле. Как художники: подсмотреть, подглядеть, чтобы я им показал (если мероприятие подразумевает, что я буду показывать). Они приходят осваивать. И тут вопрос: а зачем им вообще это надо?

Из каждого ответа возникает еще много под-ответов. Люди приходят, чтобы разнообразить свою сексуальную жизнь. Бывало, что ко мне приходили пары в надежде на спасение отношений. Вот это, на мой взгляд, самый гиблый вариант. Помню, одна пара пришла именно за этим, и они разошлись, буквально выйдя из студии. Я считаю, что для сохранения отношений лучше выбрать путешествия, совместное достижение каких-то целей.

Люди из мира садомазохизма приходят для освоения навыка для своих игр. Это коренной смысл веревочного бондажа, таких людей учить проще всего, потому что они понимают, что им нужно.

Иногда приходят на семинары люди, которых я называю «эзотерики». Ничего в это не вкладываю плохого! Их не интересует ни сексуальная составляющая, ни садомазохистская. Они хотят таким образом обмениваться энергией — не используют шибари в классическом понимании веревочного бондажа, а находят свой смысл, и я не препятствую этому.

Я даю технику, объясняю, как это делать безопасно, помогаю создать сосуд, а чем вы его наполните — ваше дело, я не могу этому научить, как нельзя научить любить. Если люди хотят наполнить этот сосуд чем-то необычным, и у них это получается — ну что ж, их право.

Как ты оцениваешь адекватность приходящих? Бывало такое, что приходили люди, которым не хочется давать в руки веревки?

— Нет, такого у меня не было. Чтобы попасть на обучение, нужно заранее записаться, заплатить деньги. Приходится преодолеть некоторые препятствия, что отсеивает неадекватных личностей.

Часто люди пытаются заглушить душевную боль болью физической, причинить боль себе или другому человеку, преобразовывая таким образом чувство вины, невысказанную злость, или что-то еще. Веревками можно причинить боль как случайно, так и преднамеренно. Как ты считаешь, есть в шибари место таким «диалогам» на языке боли, или это как раз то, что считается недопустимым?

— Я не очень понял вопрос. Если бы вопрос звучал так: «Есть ли в шибари место людям с такими желаниями?» — я бы его понял.

Компенсаторики есть везде. В кинки-культуре такие люди тоже есть. Более того, я тебе скажу, таких людей много, их в принципе много. Везде. Чем бы ты ни занимался.

В России очень сильно развито и хейтерство, и обругивание того, чего мы не можем понять, и насмешки над тем, что нас по-настоящему губит. Не будем сейчас про социальные проблемы.

Суть — да, такие люди есть, и они попадают, конечно, и в веревочный бондаж, и в БДСМ, что поделаешь… Практикам нужно уметь распознавать таких людей, и принимать ответственное решение: иметь с ними дело или нет.

Бывает, у художника есть любимая кисть, любимая гитара у музыканта, а у тебя есть любимая веревка? Или любимый тип веревки…

— Ну, наверное, это те веревки, которыми я связываю. Мой выбор — джутовая веревка диаметром 6 миллиметров. Они бывают хорошего качества и не очень. Я довольно крупный продавец веревок, две-три моих веревки покупают каждый день. У меня есть доступ к хорошим веревкам.

За границей покупаешь?

— Да. Я покупаю часть веревок в Японии, часть в Европе. В России я ничего не покупаю. То, что продается в России, я не считаю веревками хорошего качества.

Надо понимать, что я покупаю километрами, большими бобинами. В намотке как минимум 250 метров, я покупаю большие — по километру. В таком количестве хорошей веревки тут не найти.

Мы используем фабричные веревки. Они равномерные и ты можешь быть в них уверен. Веревки, сплетенные вручную, могут иметь неоднородную структуру и подвести во время связывания. Это очень важно для тех, кто занимается подвесами, всякого рода бондажными шоу, где веревке доверяется в прямом смысле жизнь и здоровье.

Для уверенности на 100% нужна фабричная веревка, испытанная, имеющая ОТК, паспорт, где прописана разрывная нагрузка, гигроскопичность и какие-то данные о производителе. Вот я такую и закупаю. Большими бобинами. Режу, пакую, обрабатываю.

В свое время я получал очень много вопросов, как ее обрабатывать, и наснимал, как я ее жгу, растягиваю… Скоро, кстати, уже второй ролик выйдет, потому что вопросы до сих пор поступают. Весь материал уже отснят, мне осталось его просто склеить, это дело одного вечера. На сайте fetfox.ru будет.

Здесь и искусство, и ремесло, и технология, и психология, и секс… Все-таки, суть шибари в сексе или в веревках?

— Я учу людей задорно трахаться! Я здесь вижу такую функцию для себя. Вот мы можем взять классический журнал по японскому бондажу [берет с полки толстый журнал, листает; на черных мелованных страницах — профессиональные и, пожалуй, даже художественные фото красивой японской модели, связанной и так, и эдак], по иллюстрациям посмотреть — про секс это или не про секс? Как ты думаешь? Я думаю, что да, наверняка!

Да. И очень «по-другому»!

— Я скажу тебе, за чем бы люди не приходили, будь то фотография, шоу, эзотерика… С каким бы интересом люди не приходили учиться, секс — это первое, что они делают, когда связывают! Собирались, не собирались…