Нам, редакторам журнала «Может быть по-другому» — часто отказывали.
Издательства молчали в ответ на наши рукописи, редакции присылали отписки в три слова, эйчары после встречи коротко отказывали, отказываясь поделиться деталями: что не подошло-то? Почему мой текст или я не подхожу вашему изданию?
В нашей редакции есть бывшие эйчары и руководители, знающие по себе, что писать подробные причины отказа и открывать «внутреннюю кухню», особенно на потоке — трудно. Гораздо проще и безопаснее промолчать. Или написать отписку в три слова. В этом мы видим неравенство в отношениях, где власть находится в руках той стороны, которая может придержать информацию и смотреть «сверху».
Именно поэтому мы сами не хотим так делать. Для нас «по-другому» работать с потенциальными авторами — это в том числе тратить время и силы на каждую заявку, пытаясь развернуть подробно своё ощущение «эта статья не подходит», объясняя, в чем именно заключается разница между точкой зрения автора текста и принципами журнала.
Мы десятки раз редактировали текст на странице «Стать автором» по опыту переписки с авторами: понимали, что не до конца раскрыли, что подошло бы в журнал, а что мы точно не возьмем.
Никто нас не учил уважительно и подробно отказывать. Никто нас не учил разделять автора и его текст — и отказывать не автору, а тексту (или точке зрения, лежащей в основе текста). Мы учимся этому сами. Мы уверены, что нет «идеального текста» для любого издания — наоборот, подходящий в наш журнал текст не подойдет в большинство других изданий. У нас есть «нюх» на то, какой текст — наш. И нам важно формулировать причины, по которым конкретный текст наш или не наш. Это в том числе помогает лучше понимать наши принципы нам самим.
Иногда мы лажаем и обижаем автора. Иногда нам, наоборот, отвечают «спасибо за подробный ответ». Нам важно учиться — и в этой статье мы решили поделиться с вами ответами редакции на материалы, которые нам не подошли.
Нам хочется поднять вопрос об уважительном и подробном отказе. О возможности редакции быть уязвимой в ответе автору. О раскрытии «внутренней кухни» до такой степени, чтобы показать человеку «снаружи»: почему не подошло-то? И что сделать, чтобы подошло?
Иногда сделать, чтобы подошло, ничего нельзя. Потому что у автора и журнала, скажем, разные ценности. Или потому что автору некомфортно открываться на большую аудиторию. Или потому что автор не хочет участвовать в редактуре — а мы много редактируем.
Для нас важно объяснить, как мы видим ситуацию со своей точки зрения. Ведь за все опубликованные в журнале статьи отвечаем мы, редакция. Перед вами, да — но и перед своей совестью. Мы могли бы публиковать больше материалов, но в журнал попадает только каждая десятая статья.
Мы отвечаем авторам или от конкретного редактора, или от всей редакции. Сложные случаи обязательно обсуждаем в чатике редакции. Иногда в команде журнала нет согласия насчет конкретного текста и мы спорим, находим компромисс, формулируем тезисы. Иногда мы отказываем тем, кому можно было бы и сказать «да». Это наша редакционная жизнь, за которую мы несем ответственность перед самими собой.
На этих письмах мы учимся уважительному и подробному отказу. Имена и прочие личные детали мы убрали, некоторые имена сократили до одной буквы.
Н., здравствуйте, прочитали ваш текст.
Чувствуем, что он не подходит в журнал. И дело не в самом материале или том, как он написан, а что-то у нас не совпадает по основополагающим ценностям — у нас-читателей и у этого конкретного текста.
Вы пишете:
«Уже который год я активно занимаюсь самоанализом, вычищением всякой гадости из себя и прочими штуками, которые помогают мне становиться лучше, медленно, но верно»
Мы (в редакции) много занимаемся самоанализом и по нашему опыту — это скорее не «вычищение», а принятие всего, что в себе найдется. Поэтому не можем поддержать идею того, что из-за себя стоит что-то вычищать. Кроме того, мы принципиально против такого подхода, в котором существует возможность «становиться лучше». Для нас скорее важно становиться живее. В том числе принимая что-то, что раньше хотелось отвергнуть.
Ещё в тексте есть ощущение, что вы делитесь пережитым опытом, его, собственно, не предъявляя.
Нет понимания того, что с вами происходило и как вы поддерживали себя в процессе. Вот вы пишете:
«Я терпела. В каждой из ситуаций я терпела отношение к себе, я терпела события, людей, негативные чувства, но я ничего не делала. Почему это так? Почему же зная, что можно изменить что-то, я сидела и терпела? Да что со мной? Хороший вопрос. А что с женщиной, которая терпит мужа алкоголика? А что с мужчиной, которому уже в третий раз задержали зарплату? А что с ребенком, которому учитель ставит двойку из-за личных убеждений? Что с нами не так? Почему мы терпим? Как вообще можно терпеть то, что терпела я, или те абстрактные женщина, мужчина, ребенок?»
Тут не очень понятно, что это за каждая из ситуаций, какие отношения, события и людей, чувства. Читатель не может эмоционально соприкоснуться с вами, потому что не видит, из какого опыта вы говорите. И вы здесь достаточно быстро переходите к «ним». К чужому опыту, обесценивая его.
Нам не очень интересно (как редакции и как читателям), что не так с безымянными мужчинами, женщинами и детьми. В журнал мы берем конкретику, принадлежащую автору. И да — раскрывать её на публику сложно и болезненно.
Может быть, статья в нынешнем виде будет понятна вашим знакомым, которые между строк читают, что же это были за ситуации — но мы не знаем, поэтому она не вызывает в нынешнем своем виде у нас отклика. Поверхностное ощущение от неё. Вы уж нас простите.
А ещё у нас есть подозрение, что вы советуете всем читателям прибегать к рационализации. Не можем с вами согласиться: не видим, что это единственный и для всех верный путь. Вы пишете:
«В следующий раз, терпя что-то, спросите себя, не притаилось ли где-то чувство вины? А стоит ли в данной ситуации испытывать чувство вины? Оправдано ли оно здесь? Всегда задавайте себе вопросы. В этом и есть весь смысл»
Полагаем, что каждый читатель сам выбирает для себя, в чем для него смысл — весь или часть его. Кроме того, по собственному опыту терапии мы знаем, что достаточно бесполезно командовать себе «от ума» прекратить что-то испытывать. Обычно это вызывает здоровое сопротивление внутри. Поддержать такой подход мы не готовы.
И ещё: для нас журнал не про «советовать». Для нас он — про «делиться».
А статья сейчас очень из «советовать», поэтому мы не готовы её взять.
Здравствуйте!
Прочитали и подумали.
Пожалуй, нам хочется искать для журнала материалы про тот тернистый и сложный путь, в который отправляется человек, решивший жить искренно и смело. Не о выборе того, как чувствовать себя завтра, не о «магии вселенной», а скорее о проживании того, как получается себя чувствовать сегодня, о бережном наблюдении за собой во всех обличиях и настроения, о принятии себя в разном и не всегда идеальном состоянии. Отрывки из переведенной вами книги кажутся нам написанными о стремлении к некоему «наилучшему себе», а нам хочется поговорить о себе нынешнем, живом, неидеальном. Наверное, это не совсем формат нашего журнала.
Спасибо за потраченное на нас время.
Здравствуйте!
Прочитали письмо.
Сейчас кажется, что вы предлагаете нам материал «по верхам», такого не очень хочется.
Можем сказать, что члены нашей редакции были и в Барселоне, и в других частях Испании, испанский нам не понаслышке знаком (прямо скажем, не хочется поддерживать мнение, что язык можно выучить через Дуолинго, каким бы полезным дополнением к полноценной учебе это приложение ни было). И на Кабо-да-Рока мы были, согласны с вами, что опыт это ценный.
Понимаем, как хочется облечь в слова восторг от новых открытий. Но мы не совсем путешественнический сайт, чтобы писать о путешествиях ради того, чтобы делиться эмоциями и «продавать» популярные или, наоборот, оригинальные направления. Хочется видеть двойную, тройную «этажность» материалов, пусть и о путешествиях. Для этого нужны личные истории, глубина какая-то. Не только внешнее.
А ещё признаемся, что нас немного насторожило последнее предложение. Мы как раз хотим уходить от предпочтений «наиболее привлекательных мест», глянцевости, правильного и хорошего. Двигаться к цельному, к принятию своих сомнений и неуверенности, стремиться к живому, неидеальному, шероховатому и скорее принятию, чем выбору «наиболее привлекательного». Вот так получается.
Здравствуйте!
Прочитали ваш текст. Рады, что у вас сейчас всё гармонично и вы довольны собой.
Вы знаете, на темы признания своих ожиданий и отказа от максимальной продуктивности уже столько всего написали в мире, что трудно найти такую точку зрения, чтобы этими темами зацепить читателя.
Нас вам зацепить не удалось. Ваш текст написан из состояния уверенности в себе, из защитной такой позиции, без раскрытия и уязвимости (а цепляют-то обычно они).
И ещё знаете, вот вы пишете, что вас раздражали тексты тех, кто всё успевает — можем предположить, что ваш текст о том, что вы нашли свою гармонию, может точно так же раздражать тех, кто ещё её не нашел (или недавно потерял). Мы хотели бы брать в журнал материалы, поддерживающие тех, кто сейчас находится в поиске чего-нибудь — нам видится, что они будут полезнее, чем материал с «верхушки горы», который, как вы сами говорите, пробуждает раздражение.
Ещё по нашему личному опыту, гармония — это не что-то, что находишь навсегда, а это такой большой и сложный процесс балансирования, где нет точки победы — а в вашей статье создается ощущение, что есть (пример: фразы со словом «просто» — «Недостатки — это часть тебя. С ними не надо бороться — их надо просто принять»). Поэтому мы не можем примерить статью на себя.
Мы подозреваем, что нельзя окончательно разобраться в своих иллюзиях и «починить» себя. А принимать себя — совсем даже не просто. И даже найденная гармония через некоторое время начинает давить или исчезает.
Для нас в журнале ценность скорее не «счастье», а — «полная жизнь». В ней кроме счастья есть и горе, и разочарование, и благодарность, и страх, и гнев, и много ещё чего (и всё это бесконечно важное, и гармония для нас скорее в глубоком прочувствовании, чем в движении к счастью). Может быть, поэтому текст нас не зацепил.
Здравствуйте!
А вы смотрели TED-talk Чимаманды Адичи? Нам кажется, она замечательно сказала про феминизм.
Впрочем, мы теперь не можем взять в журнал материал про феминизм, будь он даже от самой Чимаманды: мы в марте объявили, что не будем хвалить идеологии, какими бы полезными они лично для нас ни были.
Текст отлично подходит для личного блога, но в журнал мы теперь про идеологии не пишем. Хотя некоторые из нас — феминисты и феминистки.
Здравствуйте.
Прочитали анкету и текст. Текст очень сложно читать, он совсем не отредактирован: масса восклицательных знаков, нет пробелов после точек, мало связности в тексте, скорее выкрики:
«Все навалилось! Была одна подруга во Вьетнаме, звала на несколько месяцев в гости! Я подумала — а что я теряю! И поехала!! Мама была в истерике! Это был 2012 год, ноябрь! никакие аргументы на меня не действовали — в конце концов все смирились! Я уехала! Там я нашла подработку Бариста в кафе у русской пары! И это меня задержало на полгода! После летом все стали уезжать домой в Россию, а мне не хотелось! Я осталась!»
Но и по смыслу он нас, честно говоря, не очень зацепил. Дело не в том, что это может быть воспринято как реклама (как вы предположили) — а скорее в том, что интервью построено на советах.
Вы считаете А. достаточно знающим и уважаемым практиком, поэтому советуетесь с ней — и делаете материал, основанный на ее опыте и рекомендациях. Но для нас, как для читателей, это совершенно незнакомый и неавторитетный человек, мы не просили у неё советов и поэтому воспринимаем их как нечто навязанное. У нас на советы не было запроса, а построить увлекательный подход в начале у вас не получилось, чтобы нас зацепить.
Ну и вообще в нашем журнале, если вы посмотрите опубликованные материалы — не принято советовать. Каждый автор или интервьюируемый говорит про себя и о своем опыте — и описывает свою историю так, что про него становится интересно читать, даже если читатель совсем не увлекается этой сферой. В тексте про А. для нас не оказалось чего-то уникального, он похож на множество других подобных историй. Наверняка А. замечательный человек, как и вы — но в тексте этого пока не чувствуется. Сейчас она говорит о достаточно поверхностных вещах, а цепляет-то читателя глубина.
Поэтому не сможем взять текст в журнал, извините.
Вы знаете, написано хорошо, но у меня есть куча сомнений в плане журналистской этики. Не обывательской, а журналистской. В плане целостности истории. Сейчас я ими поделюсь.
1. Та самая журналистская этика требует, чтобы в конфликте были услышаны обе стороны. Тут у вас их даже три: вы, изложившая свое мнение, мужчина, на ком тоже есть часть ответственности за сложившуюся ситуацию, и его жена с её чувствами. Мы видим только третью часть из целого, и мне этого, если честно, в этой ситуации недостаточно. Вы открылись — но у вас только треть ситуации. Насколько ваше счастье «не стоит на чужом несчастье», отсюда не видно. Я верю, что вы в этом уверены сами — но с точки зрения читателя и редактора я не уверена.
2. У меня есть знакомые, выросшие в семьях, где родители не разводились из-за детей — вы же это имели в виду под «счастьем маленького человека»? Они утверждают, что чувствовали, что родителям недостаточно друг друга, и предпочли бы, чтобы они разошлись, потому что быть причиной несчастливого сожительства — это большой психологический груз на всю будущую жизнь. Поэтому тут тоже есть открытый вопрос, насколько продумано решение у мужа с женой, от которых мы ничего не услышали. Это только их ответственность, не ваша.
3. Насколько я поняла из текста, вы с вашим мужчиной находитесь на разных ролях: у него есть доступ к нескольким женщинам, а у вас — только он. В этом тоже есть некоторое неравенство, на мой взгляд. Свободные отношения, о которых много пишут в последнее время, подразумевают, что обе стороны имеют право — и желание — заводить других партнеров. Иначе это выглядит ситуацией с нестабильным балансом власти. Тут тоже у меня красная лампочка загорается.
Поясню: к ситуации у меня лично нет никаких эмоций. Её выбрали три взрослых человека (я предположу, что жена в курсе). Это их право.
С моей точки зрения, отсутствие желания разрушить чужую семью не является чем-то «подругомным». Поставить ультиматум «уходи» или не ставить — это вообще вне нашей сферы интересов, это ваше личное право и мнение (а публикуя материал в нынешнем виде, мы привлечем комментаторов, которые станут влезать в ваше личное мнение, что мне не по душе. Я хотела бы иметь возможность как редактор защитить автора, поэтому заведомо сложную ситуацию для вас не хотела бы устраивать).
По-настоящему смелым и «подругомным» было бы сделать материал со всеми тремя голосами — и показать, что все стороны в согласии с этой ситуацией. Иначе есть несказанное, из-за которого к балансу власти в ваших отношениях появляются вопросы. Я не уверена, готовы ли все стороны к этому разговору — а решать, на мой взгляд, должны все.
Может быть, вы видели материал о домашнем насилии в «Таких делах», необъективно написанный только по словам одной стороны — в итоге «Таким делам» пришлось извиняться и скрыть его, а в «Космополитане» вышла опровергающая статья второй стороны. Это хороший урок журналистской этики.
Как бы искренне вы ни писали, эта ситуация — не ваша. Она ваша только на треть. Это моё личное мнение.
Здравствуйте!
Прочитали ваш текст. Наверное, нам стоит дописать на страницу «Стать автором», что вопросы политики и религии (и еще ряд тем) затрагивать в журнале нам искренне не хочется. И не из-за статей УК или личных пристрастий, а потому что от таких текстов нам лично становится грустно.
Тема эта не очень желанная для нас. Поэтому взять этот текст мы не сможем.
Здравствуйте!
Текст действительно стал динамичнее. Но мы, посовещавшись, не можем отделаться от ощущения, что он написан о борьбе с врагом. По нашему мнению, по-другому — это в сторону свободы от связки враг-спаситель-жертва (т.н. треугольник Карпмана в психологии).
Сейчас по тексту кажется, что враг изучен, обезврежен и даже обеспечен небольшим загончиком, где он может сравнительно свободно разгуливать. Но всё равно текст-то о враге. В военной риторике.
Для нас это всё равно про зависимость от сахара, пусть роли и поменялись: дети уже не заложники, а родители не потворствуют. Наверное, на нас влияет идея интуитивного питания — ощущения свободы от текста у нас по-прежнему нет. Мы согласны с тем, что это ваш личный опыт, но транслировать читателям мы хотим свободу от рамок «хорошее» и «плохое». Движение к ней. А не ваше понимание того, что «правильно».
Надеемся, что не обидели вас и были полезны.
Здравствуйте!
Мы не то чтобы «всё поняли и всем довольны», но советов действительно не хотим 🙂 Чего мы хотим — так это авторов, которым было бы интересно рассказывать о своем опыте не с точки зрения эксперта, «я круто всё делаю, сейчас вас научу», а скорее «мне трудно вот в таком, и я готов вместе с вами обсудить, какие подходы помогают мне и вам». Было бы вам такое интересно?
В этом году нам хочется больше динамики. Хотим, чтобы каждый материал в журнале стал не только подругомным, но и — интерактивным.
Мы хотим меньше публиковать размышлений и теорий, больше — экспериментов, личного опыта, примеров и выводов из них. Хотим, чтобы авторы работали в комментариях, чтобы наши авторы воспринимали читателей не как аудиторию, которую они просвещают, а скорее — равных, интересных людей, с которыми они заводят разговор.
Это гораздо сложнее, чем стандартный подход. Требует бОльшей уязвимости и меньшей экспертности. Если вас захватывает эта идея (нас — да!), подумайте, пожалуйста, какие эксперименты или какой личный опыт вы бы хотели обсудить с нашими читателями в форме статьи.
Мы некоторое время тормозили с ответами на письма, потому что формулировали вот это вот. И теперь можем отвечать с чистой совестью: вот как мы хотели бы работать в журнале в ближайшее время.
Здравствуйте!
Спасибо за материал.
Как редактор должна признаться, что сейчас материал напоминает скорее спонсорскую газетную колонку: написано в ура-позитивном ключе, обрывисто (истории нет), не очень понятно, почему ваш бизнес может заинтересовать читателя как статья в журнале. Если вы согласны поработать над текстом дальше, напишите, пожалуйста, ответы на мои вопросы, чтобы можно было придумать разворот и сделать увлекательный материал:
— почему и о чем вы хотите поговорить с нашими читателями? почему именно с ними, в чем вы чувствуете свою общность с ними?
— что было наиболее сложным и наиболее важным моментами в работе над вашим проектом?
— что значит для вас иметь этот статус? в чем крутость этого титула именно для вас?
— в чем вы бросаете себе вызов сейчас, когда готовите материал для нас?
— а в чем — в вашем бизнесе? что было простым и получалось само собой, а что потребовало сосредоточения и вложения внимания?
— что дают вам подписчики в соцсетях и клиенты? что вы от них получаете?
Хочется сделать что-то «подругомное» 🙂
Татьяна Самойлова says: Это прекрасная статья. Она столько эмоций во мне вызвала,кормлю ребенка и плач...
