Пешком за мечтой. Прогулка из Москвы в Петербург

Наш автор, бунтарь и мечтатель Дима Полещук однажды решил пройти пешком 700 километров из Москвы в Питер. И прошёл. За 15 дней. Что это было за путешествие? Дима рассказывает сам.

Я ожидал, что моя прогулка что-то мне даст.

Перед ней мне было тяжко. И ведь не скажешь, что после нее стало легче!

Перед самым выходом показалось, что такое мероприятие может меня вытащить — конечно, этого не случилось. Но в то время во мне происходили сильные перемены, прогулка была их свидетелем. Всё это событие как бы наблюдало за моей страстной неделей («и на ней семь страстных пятниц» (с) Венечка).

Но обо всем по порядку.

Однажды я устал и совсем запутался между долгом, любовью, верой и целями. Гулял-бегал по ночной Москве. Понял, что нужно глубже. И решил, что пойду пешком в Питер.

Несколько дней завершал дела. Придумал, что буду таким образом собирать миллион рублей на мечты и благотворительные цели: воплотить мечты людей, которые меня поддержат. Какие конкретно мечты — не получилось сформулировать.

Хотелось идти в нормальной обуви, и я попробовал сделать одну обувную компанию спонсором похода. Они сказали, что так быстро этот вопрос не организовать, и я купил ботинки сам.

Однажды я в шторы закутался,
Стал раскутываться и запутался.
Зато распутывался так старательно,
Что запутался окончательно.

Видимо, штора пошла винтом,
Но понял я это только потом.
Когда оторвалась штора,
Запутался я в которой.

(Олег Григорьев)

Поздним вечером (было прохладно и дождливо) десятого октября я вышел из метро Алтуфьево.

Под утро поспал в палатке. К вечеру первого дня стер ноги в недорасхоженных ботинках, переночевал у друга в Клину, был рад. Купил дешевые сандали на рынке — они прошли со мной весь путь, спасибо! Друзья и незнакомцы поддерживали письмами и звонками, кидали денег на телефон.

Я тогда был натренирован изображать кураж. Поставил цель топать за всех, кто решит присоединиться к моей прогулке, пусть даже только своими мечтами, опубликовал анонсы в жж и ВКонтакте. Была мысль дойти во имя того, чтобы у тех, кто присоединился, тоже получилось запланированное. И люди присоединялись всерьез: отжимались или обливались холодной водой, изучали иностранные языки, делали что-то еще, свое. Был общий драйв.

Я радовался, верил, но не всегда улавливал смысл происходящего со мной.

До сих пор неловко за те мои внешний (позитивный) и внутренний (негативный) пафосы. Некоторые это чувствовали — и всё равно поддерживали. А некоторые друзья сказали, что им не нравится моя затея. Хотя это было скорее про деньги, а не про мою неискренность.

Случались и паника, и эйфория. Я записывал себя на видео, пересматривать было очень неприятно. Впрочем, эти выплески я наблюдал как бы со стороны — они не захлестывали, не пугали неадекватом, не ощущались как реальный риск. Просто из меня вытекали эмоции, иногда — сильные.

До выхода в путь я растерял смыслы: как жить, с кем и зачем. Надеялся разыскать в процессе. Не получилось.

Была мысль, что если найду миллион и раздам его — почувствую себя увереннее. Поверю, что могу изменить мир. От желания изменить мир я до сих пор не отделался, но прогресс есть.

Ещё я мечтал об отношениях — но об этом даже не решился никому сказать. Да и о чем говорить? Я не знал, чего именно хотел. Как будто всего сразу. Любви, прощения, детей, секса, тепла, возможности заботиться и быть нужным. Хоть профиль для знакомства составляй. Я чувствовал раздражение.

Я видел себя тогда отчужденным от «нормальных» людей, чем-то вроде экспериментально выведенной особи. И все равно надеялся, что хорошая девушка восхитится моим походом, поймает и осчастливит. В каком-то смысле так и случилось: Наташа поддерживала меня в пути, а когда-то позже стала моей женой. Но я тогда даже не догадывался, что так выйдет.

Было то больно, то стыдно почти всю дорогу. Чем тяжелее становилось физически, тем меньше я чувствовал боль душевную. Пожалуй, это превращение энергии было основной движущей силой вторую часть пути.

Мечтал, что когда дойду, что-то само собой решится. Ничего не решилось. Уже потом пришлось зарабатывать миллионы, которые я так и не смог сохранить. Строить отношения тоже пришлось потом, честно и трудно. Во время прогулки ни деньги, ни любовь на меня не упали. Прогулка — это только прогулка, я шел сам для себя и с собой.

Изображая публичность, я на самом деле только укреплял свою обособленность. Даже жалел, что все время на связи — как будто убегаю от себя.

Когда я дошел, было странно слышать поздравления. У меня было ощущение, что ничего не получилось. Никто об этом ощущении не знал. Ну, дошел. Что тут такого? Кому от этого хорошо?

Маме ближе к концу моего пути позвонила подруга, увидев меня по телевизору, и сказала: «Твой сын сошел с ума». Папа знал почти с самого начала, но старался не волноваться и маму не волновать.

Я кое-что узнал о своем теле. Как оно думает, как управляет моими мыслями. Эти знания трудно описать, но некоторое время они держались, осознавались, как довольно ценный контакт с собой изнутри.

Телеканалы снимали свои сюжеты и называли меня «героем» между собой. Это не восхищение, а такое нарицательное. «Так, герой пошел, камера на сандалии, потом общий план сзади, трасса, машины…». Это немного раздражало, немного смешило, отводило меня настоящего как-то в сторону — что, в общем-то, проще.

Один мужик в Твери назвал меня врачом. Он был пьян, но обаятелен. Очень мило заигрывал с продавщицей, покупая сок и водку. Я почти воспринял его слова серьезно, но наглость моя не выдержала натиска самокритики.

В Твери в интернет-кафе я познакомился с хорошими людьми, у которых переночевал. Они держали лошадей где-то рядом. Жалею, что потерял контакт.

Ел в основном рис или гречку в кафешках. Сырки глазированные. Иногда спал в придорожных кафе. Заходил в каждое, радовался, если в крупе были грибы, горошек или лук.

Хорошо помню гостиницу в Вышнем Волочке. Там был облезлый душ — я назвал его «помывочная». Очень грязный, вся штукатурка лохмотьями… Я не решился раздеться, вошел под воду в штанах и футболке, намылил их на себе — и только потом снял, уже успокоенный и защищенный теплыми струями воды.

В Торжок дошел очень уставший под утро, но рассвет, пирожки и атмосфера города меня подняли, и я по нему стал гулять… почувствовал себя отдохнувшим, потом сидел в каком-то школьном компьютерном классе, давал ногам отдохнуть и общался.

На Валдае ко мне приехал друг. Привез свитер и несколько писем. Сказал, что даже проехать это расстояние было тяжело. Без свитера мне было бы трудновато потом! На Валдае очень красиво… в любое время. После его отъезда я очень хотел найти нормальный ночлег, но не получилось, всё уже было закрыто. Было грустно.

Перед Новгородом я прошел 100 км за 30 часов. Потом удивительная Аня меня встретила, отвела в гостиницу, где я пролежал 1,5 суток, стараясь подлечить ноги. Она привезла мне носки с пальцами — это было спасение! Я сначала хотел провести там одну ночь, но как-то их оказалось две, и я был совсем счастлив! Хотя расхаживаться потом было трудно.

В мою группу наблюдателей за прогулкой ВКонтакте набралось человек 500. Это было немало тогда. Но я плохо тогда понимал, зачем мне популярность. Я хотел денег, уважения, любви, а популярность — это было вообще не туда. Почти каждый контакт с людьми был для меня сначала надеждой и потом болью: опять не то.

Меня поддерживала будущая жена. Я смущался и ни на что не рассчитывал. Она была слишком хорошая, а я просто очень забавный. Не знаю, повлияло ли на наши отношения мое путешествие. Тогда я чувствовал ее внимание. Но перерастет ли оно во что-то серьезное, я не знал. Она разузнала про хондропротекторы, я не прислушался, а зря. Мы говорили по телефону. Мне это нравилось и в тоже время было страшно, потому что я в себя не верил. А еще она психолог и очень чуткая, понимала меня лучше, чем я сам.

Я дошел до конца не потому, что был молодец. Мне помогали друзья и незнакомые люди. Было неудобно сорваться. Да и просто у меня не было вариантов. Ну шел себе и шел. К боли довольно легко привыкнуть, она тоже как наркотик.

Когда я пришел, меня встретили друзья с плакатом «ты это сделал» и родители. Мы пошли в кафе. И там произошел конфликт между сотрудником и каким-то южным человеком. Помощник повара хотел защитить официантку и вышел с ножом, а тот достал пистолет, заставил его лечь и извиниться. Я подумал тогда: «Странно было бы умереть здесь вот так, случайно, в конце всего путешествия».

Я никогда не жалел о своей прогулке.Она стала важным событием в моей жизни. Хотя много лет болели колени (потом я подлечил их артрой).

Еще совсем давно, когда я ездил автостопом по трассам, мне часто хотелось пойти пешком. И вот однажды мечта сбылась — пошел! Когда долго чего-то хочешь, а потом это делаешь, в жизни появляется очень хорошая опора. Лучше все-таки сделать и принять, чем не сделать и жалеть.

В совокупности я шел 15 дней. Два раза я ночевал у людей, четыре ночи в гостиницах, раза три в палатке, остальное время отдыхал на остановках — спал несколько часов и шел дальше. А ещё однажды забрался в какой-то дом отдыха на верхний этаж лестничной клетки. Там было страшновато. Какие-то пьяные молодые люди ходили совсем рядом, спорили, целовались, ругались…

Меня спрашивали: зачем выбирать такой некомфортный путь? Грязно, шумно всю дорогу. И даже опасно. Не знаю. Эта трасса, у трассы свой дух. В тот момент я не думал об опасности. Только не хотелось, чтобы кто-нибудь вырубил меня спящего на остановке. Ночью было легче ходить — тише, спокойнее. А днем — спокойнее спать.

Пару раз меня хотели подвезти. Странно, что так мало. Было приятно. Но трудно отказаться от гостеприимства.

Люди вокруг жили своей жизнью. Дальнобои, продавщицы в кафешках, проститутки, сельские бабушки с огурцами, выпивающие мужички. Мне казалось странным, что они вот живут себе и делают свои повседневные дела и не парятся. А иногда думал, что, наверное, тоже парятся… но живут дальше.

По пути оставлял вещи у людей, на почте: горелку, ботинки, даже палатку. Кафешек много! Важнее комфорта — беречь силы и ноги. Сидеть на улице холодно, поэтому я или шел, или ложился на лавку и делал упражнения, или забирался в спальник. Вырабатывал свой ритм ходьбы, считал километры — это приятно делать в пути.

По дороге я размышлял: конечно, если идти обдуманно, а не как я — стоит планировать отдых, заботиться о ногах, лучше готовиться. Но мне тогда хотелось всего лишь, чтобы созвездия стали чуть более благосклонны ко мне. Это, кажется, произошло. Ведь когда планируешь, то действуешь ради цели? А для меня дождь был самым лучшим другом.

С моей прогулки прошло восемь лет. Сыну — шесть.

Я основал и потерял несколько бизнесов. Были успехи, любовь, счастье, дружба, партнерство, предательство… жизнь продолжается. И путешествие тоже.

Я не люблю, когда меня спрашивают об этой истории, если только это не такой человек, с которым я готов пойти в подобное приключение снова. Но вот, впервые с тех пор, пишу о своей прогулке всем. Что-то меняется.

Меня уже не первый год окружает разочарование, и в этом есть своя красота. Как будто за солнечной занавеской открылся пасмурный холодный день, и ты вдруг смотришь на мир не глазами, а всем телом. И пьешь…

Нам кажется, мы слышим чей-то зов —
Таинственные четкие сигналы…
Не жажда славы, гонок и призов
Бросает нас на гребни и на скалы.

Изведать то, чего не ведал сроду,-
Глазами, ртом и кожей пить простор!..
Кто в океане видит только воду —
Тот на земле не замечает гор.

Пой, ураган, нам злые песни в уши,
Под череп проникай и в мысли лезь,
Лей звездный дождь, вселяя в наши души
Землей и морем вечную болезнь!

Я не могу выразить это так, как Володя, но чувствую, про что он.

Этот простор может быть разным: просто разговор и даже мысль, но я точно знаю, что это риск.

Причем риск не в том, чтобы погибнуть, а риск остаться на берегу, не сделать последний шаг и всю жизнь не простить себе этой слабости. Этот шаг равен гибели, потому что никогда не будешь прежним собой.

Я проиграл сотни таких битв… но не все.